22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, и сотрудники Эрмитажа сразу же приступили к эвакуации музейных коллекций. 30 июня первый железнодорожный эшелон, состоявший из багажных вагонов, увез в тыл около полумиллиона экспонатов Эрмитажа. Второй эшелон отбыл из Ленинграда 20 июля – с ним было отправлено около 700 тысяч экспонатов. Ящики с эрмитажными коллекциями разместили в подвалах Ипатьевского особняка, где в 1918 году был расстрелян Николай II и его семья, часть экспонатов в картинной галерее и костеле Свердловска.

Директором филиала Эрмитажа в Свердловске был назначен В.Ф.Левинсон-Лессинг.

Третий эшелон из Ленинграда уйти не успел. Экспонаты остались в осажденном городе. В течение 900 блокадных дней сотрудники Эрмитажа делали все возможное и невозможное для сохранения музейных сокровищ.

Николай Тихонов назвал свой очерк о блокадном Ленинграде «Люди света». Очерк содержит описание жизни военных будней Эрмитажа. «В великолепном Эрмитаже недавно справляли юбилей великого азербайджанского писателя-человеколюбца Низами. <…> В солнечном Баку откликнулось это торжество, и по всему Советскому Союзу узнали, что в Ленинграде жив могучий дух торжествующего творчества». Температура в залах музея в эти дни не превышала 12 градусов.

Отмечали в музее и 500-летие великого узбекского поэта Навои. После вступительного слова академика Орбели, научных докладов, чтений переводов Навои были представлены фарфоровый бокал и коробочка с росписями на темы произведений Навои, выполненные специально к этому дню художником М.Н.Мохом. Для обжига изделий в Эрмитаже электричество для нагрева муфельной печи подавалось с корабля «Полярная звезда», стоявшего на Неве около служебного подъезда музея.

Научной работой сотрудники Эрмитажа занимались в промежутках между бомбежками и артобстрелами. Осенью и зимой 1941 года бывало по полтора десятка воздушных тревог в сутки. Всего в здания музея попали тридцать снарядов, выпущенных из дальнобойных орудий, и две авиабомбы. Более 20 тысяч квадратных метров стекла было выбито из окон и световых фонарей; полностью оказались разрушены отопительная и водопроводная сети.

Осенью и зимой 1941 года в эрмитажных бомбоубежищах (в них были превращены дворцовые подвалы) проживало 2000 человек. Здесь жили не только сотрудники Эрмитажа и их семьи, но и многие известные деятели науки и искусства.

В тяжелейших условиях люди не теряли присутствия духа.

«31 декабря 1941 года. В убежище нет света около полутора недель. Нет отопления. Сидим в темноте при коптилках. Но чувствуем себя неплохо и предполагаем встретить новый 1942 год. Я склеил из полуватмана небольшую елку. Делаю на нее украшения из золотой бумаги. Лучше ее подвесить к потолку» (из дневника художника А.Н.Никольского). Помимо голода, холода и бомбежек огромную опасность для музейных экспонатов и зданий представляла вода. «Вспоминается один из дней 1942 года, когда Петр Петрович Фирсов, главный инженер Эрмитажа, в нашем присутствии стал выламывать замок ржавой железной двери, ведущей в подвал. Открыв дверь, мы увидели море воды с плавающим в нем фарфором и люстры, сорвавшиеся в воду с прогнивших канатов. Многие были из Павильонного зала. В абсолютной темноте мы на ощупь доставали со дна этого моря затопленные вещи, наполненные грязью и песком», - вспоминает О.Э.Михайлова.

Благодаря рисункам А.Н.Никольского, В.В.Милютиной, В.В.Кучумова, В.В.Пачулина, А.В.Каплуна мы можем видеть, как выглядели залы, как жили люди.

Рисунки из альбома Никольского стали иллюстрациями к обвинительной речи академика Орбели на Нюрнбергском процессе.